Глену было просто любопытно, да и холодная постель чертовски надоела, Гилберта любопытство мучило не меньше, да и загадочность тёмной фигуры главы дома Баскервилей его своеобразно притягивала, а ещё, ему отчаянно не хватало тепла, несмотря ни на что. Один, играючи соблазнил, другой – с лёгкостью поддался, хотя, на самом деле всё случилось гораздо проще. Просто один боялся грозы и отчаянно не хотел этого признавать, а другой умел не только пугать, но и вызывать ощущение надёжности. Глен решил узнать, как далеко он сможет зайти, а Гилберт не хотел его останавливать, робко, но жадно поддаваясь вперёд в стремлении ещё немного ощутить это странное тепло. Такие простые, но чувственные прикосновения пальцев к разгорячённой коже, лёгкая полуулыбка в уголках губ и спасительная темнота, помогающая скрывать залитые румянцем щёки… Всё это было таким необычным и восхитительным, что Гилберт усилием воли давил в себе страх и, настороженно замерев, вкушал неизведанные для него доселе ощущения. Только руки сами всё тянулись смущённо одёрнуть задранный мужчиной подол ночной рубашки. За подобное, хрупкие запястья тут же прижимались сильными руками к постели, и Гилберт нервно поджимал горящие от поцелуев губы. За тихое поведение, через какое-то время, ему возвращали лёгкую иллюзию свободы и чтобы удержать себя от желания снова поправить задравшуюся ткань, он замыкал ладони в замок на шее Баскервиля, спрятав в изгибе шеи пылавшее от стыда лицо. Чуткие ладони скользили по коже, вызывая невольную дрожь и сбивая дыхание, заставляя всё беспокойнее ёрзать, прекрасно ощущая возбуждение мужчины. Что должно произойти, он понимал весьма смутно, но главным было тепло, распространявшееся по всему телу от этих рук… Резкий отблеск молнии, на пару мгновений освещал комнату оглушающий и раскат грома, заставляли сердце трепетать испуганной птицей. Гилберт нервно вздрагивал, сжимался в комочек и прижимался к Глену. Тот успокаивающе гладил его по голове, а затем, подцепив пальцами за подбородок, заставляла поднять голову и долго, изучающее смотрел в глаза, а затем целовал, неторопливо и властно, щекоча языком нёбо, почти безболезненно, но ощутимо прикусывал нижнюю губу мальчика. Тот испуганно всхлипывал, цепляясь нервными пальцами за широкие надёжные плечи, но не возражал, покорно позволяя касаться себя, перевернув на живот, прижимать к постели, давил приглушённый страх от странного ощущения прохладных, скользких от слюны пальцев в теле. За жаркий, успокаивающий шепот на ухо, он терпел боль, стараясь восстановить дыхание, не пытаясь уже скрыть невольные слёзы, которые Глен сцеловывал с искаженного мукой страсти лица. Безуспешно пытаясь подавить срывающиеся с губ стоны, мальчик чутко прислушивался к своим ощущениям, пытаясь запомнить, прочувствовать, понять и эту почти вызывающую дискомфорт заполненность, и приятную тяжесть чужого тела, и странный жар наслаждения… А потом возвращалось смущение, ещё большее, чем поначалу и Гилберт мог только лежать, уткнувшись носом в подушку, выхватывая у жестокой реальности остатки тепла в виде ласковых прикосновений за ушами и пробирающих поглаживаний между лопатками. Затем это тепло уходило, и Гилберт разочарованно вздыхал, вцепившись ладонями в дрожащие плечи. Стучала оконная рама, затем холодный ночной воздух неприятно облизывал разомлевшее от ласк тело. Скомканная, отчасти влажная простынь окутывала тело, возвращая иллюзию надёжности, а сильные руки прижимали к широкой груди. Гилберт почти счастлива улыбался, понимая, что он ещё мог наслаждаться этим теплом и, отчаянно не желая засыпать, всё же засыпал под ровный стук сердца Баскервиля.
-
-
12.05.2010 в 21:17-
-
12.05.2010 в 21:21можно конечно^^ в период до Сабрийской трагедии :3
-
-
12.05.2010 в 22:25-
-
12.05.2010 в 22:35а было бы мило xDDDмря~-
-
13.05.2010 в 23:55Предупреждение: педофилия в чистом виде!
Глену было просто любопытно, да и холодная постель чертовски надоела, Гилберта любопытство мучило не меньше, да и загадочность тёмной фигуры главы дома Баскервилей его своеобразно притягивала, а ещё, ему отчаянно не хватало тепла, несмотря ни на что. Один, играючи соблазнил, другой – с лёгкостью поддался, хотя, на самом деле всё случилось гораздо проще. Просто один боялся грозы и отчаянно не хотел этого признавать, а другой умел не только пугать, но и вызывать ощущение надёжности. Глен решил узнать, как далеко он сможет зайти, а Гилберт не хотел его останавливать, робко, но жадно поддаваясь вперёд в стремлении ещё немного ощутить это странное тепло. Такие простые, но чувственные прикосновения пальцев к разгорячённой коже, лёгкая полуулыбка в уголках губ и спасительная темнота, помогающая скрывать залитые румянцем щёки… Всё это было таким необычным и восхитительным, что Гилберт усилием воли давил в себе страх и, настороженно замерев, вкушал неизведанные для него доселе ощущения. Только руки сами всё тянулись смущённо одёрнуть задранный мужчиной подол ночной рубашки. За подобное, хрупкие запястья тут же прижимались сильными руками к постели, и Гилберт нервно поджимал горящие от поцелуев губы. За тихое поведение, через какое-то время, ему возвращали лёгкую иллюзию свободы и чтобы удержать себя от желания снова поправить задравшуюся ткань, он замыкал ладони в замок на шее Баскервиля, спрятав в изгибе шеи пылавшее от стыда лицо. Чуткие ладони скользили по коже, вызывая невольную дрожь и сбивая дыхание, заставляя всё беспокойнее ёрзать, прекрасно ощущая возбуждение мужчины. Что должно произойти, он понимал весьма смутно, но главным было тепло, распространявшееся по всему телу от этих рук…
Резкий отблеск молнии, на пару мгновений освещал комнату оглушающий и раскат грома, заставляли сердце трепетать испуганной птицей. Гилберт нервно вздрагивал, сжимался в комочек и прижимался к Глену. Тот успокаивающе гладил его по голове, а затем, подцепив пальцами за подбородок, заставляла поднять голову и долго, изучающее смотрел в глаза, а затем целовал, неторопливо и властно, щекоча языком нёбо, почти безболезненно, но ощутимо прикусывал нижнюю губу мальчика. Тот испуганно всхлипывал, цепляясь нервными пальцами за широкие надёжные плечи, но не возражал, покорно позволяя касаться себя, перевернув на живот, прижимать к постели, давил приглушённый страх от странного ощущения прохладных, скользких от слюны пальцев в теле. За жаркий, успокаивающий шепот на ухо, он терпел боль, стараясь восстановить дыхание, не пытаясь уже скрыть невольные слёзы, которые Глен сцеловывал с искаженного мукой страсти лица. Безуспешно пытаясь подавить срывающиеся с губ стоны, мальчик чутко прислушивался к своим ощущениям, пытаясь запомнить, прочувствовать, понять и эту почти вызывающую дискомфорт заполненность, и приятную тяжесть чужого тела, и странный жар наслаждения…
А потом возвращалось смущение, ещё большее, чем поначалу и Гилберт мог только лежать, уткнувшись носом в подушку, выхватывая у жестокой реальности остатки тепла в виде ласковых прикосновений за ушами и пробирающих поглаживаний между лопатками. Затем это тепло уходило, и Гилберт разочарованно вздыхал, вцепившись ладонями в дрожащие плечи. Стучала оконная рама, затем холодный ночной воздух неприятно облизывал разомлевшее от ласк тело. Скомканная, отчасти влажная простынь окутывала тело, возвращая иллюзию надёжности, а сильные руки прижимали к широкой груди. Гилберт почти счастлива улыбался, понимая, что он ещё мог наслаждаться этим теплом и, отчаянно не желая засыпать, всё же засыпал под ровный стук сердца Баскервиля.
-
-
14.05.2010 в 00:06автор, откройтесь, а? :3
-
-
14.05.2010 в 00:41-
-
14.05.2010 в 07:40ах тыж, как я не угадал? 0о"""спасибо, няка моя-
-
14.05.2010 в 08:33-
-
14.05.2010 в 14:06скорей всего xD мур~
-
-
14.05.2010 в 16:24