Элиот у меня дурачок. Уж извините, что я опять не в амплуа слуги – как-то так всегда получается. Да и что же поделать, если не слуга ему я вовсе, а нянька? Говорят, я хорошо умею ладить с детьми. Да, наверное: у меня много друзей в приюте, да и вообще - мне нравится с детьми, я их очень люблю. И ладить с ними совсем нетрудно, если умеешь их понимать. А Элиот – он тот же ребёнок. Может быть, немного сложный ребёнок, но, тем не менее, абсолютно такой же, как и другие дети. Почему его любимый музыкальный инструмент – фортепьяно? Из-за клавиш: чёрное, белое, чёрное, белое. Шахматы? Поэтому же. Он всё так делит: чёрное – белое, правильное – неправильное, честное – нечестное. Чистый, гордый ребёнок с исступлённо-обострённым чувством справедливости, с горячей сострадательностью под оболочкой взрывного высокомерия. И вот я таскаюсь за этим Белым Рыцарем и перевожу всем с его языка на человеческий: Элиот не это имел в виду, Элиот на самом деле считает, Элиот вовсе не такой. Элиот дурачок, но я люблю этого дурачка. Потому что он самый лучший человек из всех, что я когда-либо встречал. Объективно. Иногда он со своей неизменной яростностью сражается с совершеннейшими ветряными мельницами; это трогательно, глупо и смешно, но в таких случаях я никогда ему ничего не объясняю. Намекаю разве что. Мне нравится смотреть, как он сам натыкается на доказательства своих заблуждений – это всё равно как наблюдать, как дитя взрослеет. А иногда он до того мудр, до того проницателен, что даже я поражаюсь. У него удивительно зоркое сердце, у дурачка Элиота. Впрочем, что до вашего покорного слуги, то тут зоркое сердце моего подопечного временами слепнет – свет, судя по всему, заслоняют параноидальные подозрения, плетущие сеть в его лохматой голове. Он считает, что я слишком равнодушен. Что я слишком машинален. Что если я не падаю ему в ноги с клятвой умереть по первому его слову, то я вообще потерян для общества. Ну, в общем, его обыкновенные заморочки. А один раз – очень хорошо это помню – он спрашивает у меня так по-детски требовательно: - Ты вообще-то меня любишь? Ему очень сложно задавать такие вопросы, гордому дурачку. И поэтому отвечаю я соответственно: - Ну разумеется, да. - Докажи! В ответ на такую сентенцию из уст одного из моих приютских приятелей я купил бы большой леденец. Но Элиот – сложный ребёнок, как я уже говорил. - Давай ты снова потребуешь доказательств лет через сорок. - Почему? - Тогда я смогу сказать, что давно уже всё доказал. Тут юный Найтрей, конечно, начинает возмущаться, что я слишком легко выкрутился… Но мой намёк на будущую выслугу лет он тогда понял и принял. Да и меня вовсе не пугает перспектива служить переводчиком с языка Элиота на человеческий всю мою жизнь. Хозяин вряд ли когда-нибудь вырастет, а работа с детьми – и правда моё призвание.
-
-
10.04.2010 в 23:29Элиот у меня дурачок.
Уж извините, что я опять не в амплуа слуги – как-то так всегда получается. Да и что же поделать, если не слуга ему я вовсе, а нянька?
Говорят, я хорошо умею ладить с детьми. Да, наверное: у меня много друзей в приюте, да и вообще - мне нравится с детьми, я их очень люблю. И ладить с ними совсем нетрудно, если умеешь их понимать.
А Элиот – он тот же ребёнок. Может быть, немного сложный ребёнок, но, тем не менее, абсолютно такой же, как и другие дети.
Почему его любимый музыкальный инструмент – фортепьяно? Из-за клавиш: чёрное, белое, чёрное, белое.
Шахматы? Поэтому же.
Он всё так делит: чёрное – белое, правильное – неправильное, честное – нечестное.
Чистый, гордый ребёнок с исступлённо-обострённым чувством справедливости, с горячей сострадательностью под оболочкой взрывного высокомерия. И вот я таскаюсь за этим Белым Рыцарем и перевожу всем с его языка на человеческий: Элиот не это имел в виду, Элиот на самом деле считает, Элиот вовсе не такой.
Элиот дурачок, но я люблю этого дурачка. Потому что он самый лучший человек из всех, что я когда-либо встречал. Объективно.
Иногда он со своей неизменной яростностью сражается с совершеннейшими ветряными мельницами; это трогательно, глупо и смешно, но в таких случаях я никогда ему ничего не объясняю. Намекаю разве что. Мне нравится смотреть, как он сам натыкается на доказательства своих заблуждений – это всё равно как наблюдать, как дитя взрослеет.
А иногда он до того мудр, до того проницателен, что даже я поражаюсь. У него удивительно зоркое сердце, у дурачка Элиота.
Впрочем, что до вашего покорного слуги, то тут зоркое сердце моего подопечного временами слепнет – свет, судя по всему, заслоняют параноидальные подозрения, плетущие сеть в его лохматой голове.
Он считает, что я слишком равнодушен. Что я слишком машинален. Что если я не падаю ему в ноги с клятвой умереть по первому его слову, то я вообще потерян для общества.
Ну, в общем, его обыкновенные заморочки.
А один раз – очень хорошо это помню – он спрашивает у меня так по-детски требовательно:
- Ты вообще-то меня любишь?
Ему очень сложно задавать такие вопросы, гордому дурачку. И поэтому отвечаю я соответственно:
- Ну разумеется, да.
- Докажи!
В ответ на такую сентенцию из уст одного из моих приютских приятелей я купил бы большой леденец. Но Элиот – сложный ребёнок, как я уже говорил.
- Давай ты снова потребуешь доказательств лет через сорок.
- Почему?
- Тогда я смогу сказать, что давно уже всё доказал.
Тут юный Найтрей, конечно, начинает возмущаться, что я слишком легко выкрутился…
Но мой намёк на будущую выслугу лет он тогда понял и принял.
Да и меня вовсе не пугает перспектива служить переводчиком с языка Элиота на человеческий всю мою жизнь. Хозяин вряд ли когда-нибудь вырастет, а работа с детьми – и правда моё призвание.
-
-
10.04.2010 в 23:49заказчик