[Лохматый Герцог]

VIII-19. Оз | Гилберт. Гил попадает в больницу, Оз винит во всем себя и навещает его каждый день. "Я буду ждать, когда же ты очнешься..."

@темы: Оз Безариус, Гилберт Найтрей

Comments

[Гость]

А заказчик хочет хеппи-энда или без разницы?

[Гость]

Желательно хеппи-энд

[Гость]

Тогда завтра будет. А то у меня аж два варианта концовки нарисовалось, в сомнениях, какой выбрать

[Гость]

Заказчик будет ждать)

[Гость]

Почему-то в итоге получилось не совсем то, что начиналось писать, к концу автор заметно сдулся. Он просит прощения за это.

1124 слова (так сказал Ворд).

Наверное, Озу достаточно ярких воспоминаний: отец, Бездна, цепи и иже с ними, бессонные ночи, попытки, безуспешные, конечно, спасти хоть кого-нибудь – этот список можно продолжать до бесконечности.
Наверное, он иногда ловит себя на мысли, что хотел бы покоя. Нет, не смерти, а именно жизни, спокойной и размеренной, не насыщенной, пусть немного скучноватой, но чтобы все было так хорошо и распрекрасно, чтоб аж зубы сводило от такой идиллии.
Но он знает, что этому не бывать. И поэтому, когда он в очередной раз слышит "Оз, берегись!", он уже готов к тому, что очередное, скорей всего, болезненное воспоминание навсегда останется в его памяти, намертво отпечатавшись на сетчатке глаз.

И вправду - все видится, будто в замедленном действии – вот очередной (какой же уже по счету?) Баскервиль кидается на него, вот Гил бежит наперехват, на ходу вытаскивая револьвер и что-то еще крича, а потом... А потом Безариуса придавливает к земле тяжелое и теплое тело.
Рейвен тяжело дышит, хрипит, с трудом приподнимается на одной руке и чуть затуманенным взглядом смотрит на юношу.
- Ты цел? Тебя не задело?
Оз лишь потрясенно качает головой из стороны в сторону, не в силах сказать что-нибудь. Хотя что-нибудь.
- Гил, что... - но слова тонут в отчаянном всхлипе, когда Гилберт тяжело кашляет, и пара темных, густых капель крови падает на щеку светловолосому юноше, а после - без сознания падает на него, и его горячее лихорадочное дыхание обжигает кожу.
И Безариус вдруг понимает, что будто он онемел. Не то, что слова – все звуки намертво застряли в горле. Единственное, на что Оз был способен – это бессмысленно дергать руками и ногами, пытаясь вылезти из-под Найтрея и побежать звать кого-нибудь на помощь. Надо сказать, безуспешно.
А горячая и липкая кровь тем временем заливала одежду, растекалась по земле, и юноше становилось все страшнее и жутче – он никогда не видел ее много, так много. И это было страшно… Слишком страшно.
- Гил… - шептал Безариус, тормоша друга за плечо, - Гил, ну, давай же, очнись. Дурак, не пугай меня так. Гил? Гил!

* * *

Утро встретило Оза головной болью, противным мелким дождем за окном и чуть заторможенным восприятием реальности. Прошлый вечер помнился ему смутно, казался каким-то далеким и ненастоящим, но что-то такое отчаянно важное и слишком значимое не давало ему покоя.
Что-то… или… кто…то?
Юноша резко подскочил на кровати, почти крича в пустоту:
- Гиил!
Кто-то подошел к нему – спросонья и перепугу он даже и не понял, кто именно, обнял за плечи, укладывая обратно на влажные от пота простыни. Похоже, юному Безариусу опять снились кошмары.
- Оз, успокойся, слышишь меня? – Безариус поворачивает голову и с каким-то нелепым, как ему самому кажется, удивлением отмечает:
- Шерон?
- Да, это я. А теперь успокойся, приляг.
Он уже почти слушается тихого, но с властными нотками голоса, откидываясяь на подушки, но снова резко вздрагивает.
- Гил… Где он? Что с ним?
Леди Рейнсворт закусывает губу, и Озу вдруг становится до безумия страшно. Ему и хочется, и не хочется слышать ответ девушки, но…
- Он не приходит в себя. Когда мы вас нашли, он был уже без сознания. И он потерял много крови, и… - Голос Шерон становится все тише и тише, пока не переходит на что-то среднее между всхлипом и шепотом. – И он может больше не очнуться.
Сердце юноши резко екает в груди, застревает поперек горла. Безариус вскакивает, слабо понимая что и как, но знает лишь одно – он должен, он обязан быть рядом с ним.
- Шерон! Я… Отведи меня к нему! – Шерон вскидывает голову, смотрит как-то странно, не то с жалостью, не то с усталостью, но молчит. Лишь несмело кивает.
На пороге появляется Брейк, улыбаясь привычно и по-клоунски. Кланяется насмешливо.
- О, вот наша спящая красавица и очнулась. Ну, что столбом замер? Собирайся.

В больнице они были уже через двадцать минут. Когда встрепанный и запыхавшийся Безариус буквально влетел в палату, первым, что он увидел – была Алиса. Совсем-совсем непривычная, тихая, заплаканная, с темными кругами под глазами.
- Оз… Ты…
Юноша на негнущихся глазах подошел к больничной кровати.
- Гил… как…
- Я не знаю. – Хмурится девушка, кусает губы, подтягивает колени к груди, обхватывая их руками. – Водорослевая голова не отвечает мне. Совсем. Я говорю, говорю, говорю, а он молчит. А сам бледный такой, как смерть, и молчит. Оз… Оз, что делать? Чтоделатьчтоделатьчтоделать?
- Алиса, пойдем, тебе надо немного поспать. – Шерон, вошедшая почти сразу после Безариуса, ободряюще обхватывает ее за плечи, поднимается со стула, пытаясь вывести из палаты.
- Но Водорослевая голова же еще…
- С ним же теперь Оз, так что будет все в порядке. А вот тебе нужен сон.
Темноволосая девушка кивает, позволяя увести себя, и Оз остается один на один с Гилом. И своей совестью.
- Прости. Это… я. Это все я виноват. А ты опять за меня отдуваешься. Как всегда. – Он слабо улыбается, не замечая, как по щекам градом струятся слезы. – Ты только главное очнись, ладно? А я обещаю, что стану сильнее, правда. И тебе больше не нужно будет меня защищать, да. Только очнись, а? Пожалуйста…
Но Гилберт безмолвствует. И его дыхание – совсем-совсем слабое, едва различимое, а кожа по цвету сливается с кипельно-белыми больничными простынями.
- Я буду ждать… Я всегда-всегда буду ждать, когда же ты очнешься. - Оз все говорит, и говорит, и говорит, уже даже не понимая, что именно, а Найтрей молчит.
То же самое происходит и на следующий день. И на после следующий. И неделю, и месяц, и…

Безариус уже совсем потерял счет дням, жизнь стала какой-то скучной и бессмысленной, не хотелось совсем ничего. Он навещал Гила каждый день, в надежде, что тот очнется, но… Шли дни, а ничего не менялась.
Надежда все таяла, исчезала, гасла, подобно свече, и все меньше было сил ждать. Все невыносимее было смотреть, но Оз верил. Или усиленно старался убедить себя в этом.
- Ты знаешь, - заговорил он как-то, - а мы тут все так скучаем. А ты, как дурак, лежишь и ничего не делаешь. Хорошие слуги так не поступают, тебе должно быть стыдно. А еще весна пришла. Цветы уже распустились, Лиам вон, ходит, чихает, аллергия же у него. И кошки орут так, что по ночам спать совсем не возможно. О! Ты же их не любишь? Может принести тебе парочку? Мигом же подскочишь! Ведь я уже… - Голос его срывается, сам Оз же бессознательно сжимает прохладную ладонь Найтрея, - … устал ждать. Ну, сколько же можно?
Он в сердцах бьет свободной рукой по больничной койке, не в силах выразить весь тот гнев, всю ту боль и усталость, что скопилась в нем за столь долгий срок.
Его ладонь вдруг слабо сжимают в ответ.
- Оз, чего же ты так расшумелся? Тебя же… врачи… выгонят.
Юноша неверяще замирает, поднимает взгляд, сталкиваясь с усталым, болезненно-бледным взглядом Гила, но таким родным, таким живым, таким нужным.

И Оз улыбается. Впервые за долгое время он улыбается так, как и прежде.

- С возвращением.
- Да. Я дома.

А за окном цветет весна, поют птицы, и так упоительно пахнет сиренью…

[Гость]

Заказчик очень рад он даже не надеялся, что кто-то это исполнит
Спасибо огромное

[Гость]

Я рад, что все-таки угодил, так как очень боялся, что все не то.
Спасибо вам)

автор

[Гость]

Вам спасибо, пишите еще)

Заказчик

[Гость]

Буду стараться.
Еще раз спасибо)

автор