Автор просит прощения, автора к концу понесло не в ту степь...
494 слова.
Оз помнит свою маму очень смутно. Вернее, это даже не совсем память, так, разрозненные осколки бывшего когда-то прошлого. Он точно знает, что у его матери были теплые нежные руки, ласковая и добрая улыбка, а еще… а еще от нее пахло молоком и чуть заметными легкими цветочными духами. Юный Безариус не видел ни одного ее портрета или фотографии, а никто из прислуги не мог ничего толком рассказать о ней. Так что все, что у него было – неясный смутный образ, светлый до боли, но чужой. Словом мать для него – это нечто такое трогательное, эфемерное, не в меру реальное. Недосягаемое. Дядя Оскар изредка на него засматривался, при этом в глазах его была такая тоска, что у Оза перехватывало дыхание, воздух комом вставал поперек горла. - Ты очень на нее похож. – На памяти юноши он еще ни разу не называл ее по имени. – Только глаза твои чуть светлее.
Это все, что дядя Оскар мог сказать. Это все, что Оз мог у него потребовать.
Юному Безариусу последнее время все хуже спится, не то кошмары, не то бессонница терзают его ночами, и в такие моменты ему как никогда нужна материнская поддержка. Да, у него есть Гил. Да, у него есть Алиса. Да, еще целая куча народу, но… Но это все не то. Хотя Оз и не знает, что такое материнская любовь и забота, он остро чувствует, как ему ее не хватает.
И в одну из таких ночей юноша подходит к большому зеркалу, силится увидеть хоть что-нибудь, но в отражении он видит только себя. Себя, глупого мальчишку, лохматого и усталого. Оз закрывает глаза, ноги подкашиваются, и он почти опускается на пол, как дверь его чуть приоткрывается, впуская тонкую полоску света. - Братик… Братик… Почему ты не спишь? – Раздается сонный голосок. Оз оборачивается. Ада, его любимая сестренка, босая, в легкой шелковой ночной рубашке, растрепанная и такая домашняя, сонно потирает глаза и зевает. - Поздно уже. - Ага, сейчас ложусь. И ты иди, а то простынешь ведь, ходишь тут босиком, - ворчит он, но ворчание его напускное. Девушка кивает, в лунном свете, падающим сквозь приоткрытые шторы, волосы ее мерцают жидким серебром, водопадом стелятся по плечам, в темно-зеленых сейчас глазах искрятся звездочки. Она уже на голову выше его самого, вдруг думается Безариусу, взрослая совсем. И ему вдруг становится невыразимо устало и тошно, словно только сейчас он понял, сколько упустил, сколько потерял и сколько ему никогда не найти и не нагнать. Все эти эмоции, видимо, отразились на его лице, потому, что Ада в каком-то отчаянном порыве бросается к нему, обнимает, прижимает к груди, гладит по спутанным волосам. - Все будет хорошо. – Шепчет ласково, тепло и нежно улыбается, - обязательно. Оз кивает, крепко в ответ обнимая сестричку. От нее пахнет молоком и странно знакомым чуть заметным цветочным ароматом. Безариус смаргивает непрошенные слезы и неожиданно для самого себя успокаивается, улыбаясь в ответ. - Да, - кивает он, - да.
Образ матери четко встает перед внутренним взором юноши, дополненный родным искрящимся взглядом темно-зеленых глаз, тихим, таким спокойным и ласковым голосом, безбрежно-нежными прикосновениями и такой свойственной только ей заботой…
Мне все же кажется, что момент с Адой лишний...но все же не теряется эта изящность... Я сам удивился, когда он у меня вдруг вписалась. Сама(( А вообще в манге как-то слабо прослеживается образ матери Оза, вот и вылилось в это...
-
-
30.11.2010 в 20:24494 слова.
Оз помнит свою маму очень смутно. Вернее, это даже не совсем память, так, разрозненные осколки бывшего когда-то прошлого.
Он точно знает, что у его матери были теплые нежные руки, ласковая и добрая улыбка, а еще… а еще от нее пахло молоком и чуть заметными легкими цветочными духами.
Юный Безариус не видел ни одного ее портрета или фотографии, а никто из прислуги не мог ничего толком рассказать о ней. Так что все, что у него было – неясный смутный образ, светлый до боли, но чужой.
Словом мать для него – это нечто такое трогательное, эфемерное, не в меру реальное. Недосягаемое.
Дядя Оскар изредка на него засматривался, при этом в глазах его была такая тоска, что у Оза перехватывало дыхание, воздух комом вставал поперек горла.
- Ты очень на нее похож. – На памяти юноши он еще ни разу не называл ее по имени. – Только глаза твои чуть светлее.
Это все, что дядя Оскар мог сказать.
Это все, что Оз мог у него потребовать.
Юному Безариусу последнее время все хуже спится, не то кошмары, не то бессонница терзают его ночами, и в такие моменты ему как никогда нужна материнская поддержка.
Да, у него есть Гил. Да, у него есть Алиса. Да, еще целая куча народу, но…
Но это все не то.
Хотя Оз и не знает, что такое материнская любовь и забота, он остро чувствует, как ему ее не хватает.
И в одну из таких ночей юноша подходит к большому зеркалу, силится увидеть хоть что-нибудь, но в отражении он видит только себя. Себя, глупого мальчишку, лохматого и усталого.
Оз закрывает глаза, ноги подкашиваются, и он почти опускается на пол, как дверь его чуть приоткрывается, впуская тонкую полоску света.
- Братик… Братик… Почему ты не спишь? – Раздается сонный голосок. Оз оборачивается. Ада, его любимая сестренка, босая, в легкой шелковой ночной рубашке, растрепанная и такая домашняя, сонно потирает глаза и зевает. - Поздно уже.
- Ага, сейчас ложусь. И ты иди, а то простынешь ведь, ходишь тут босиком, - ворчит он, но ворчание его напускное.
Девушка кивает, в лунном свете, падающим сквозь приоткрытые шторы, волосы ее мерцают жидким серебром, водопадом стелятся по плечам, в темно-зеленых сейчас глазах искрятся звездочки.
Она уже на голову выше его самого, вдруг думается Безариусу, взрослая совсем. И ему вдруг становится невыразимо устало и тошно, словно только сейчас он понял, сколько упустил, сколько потерял и сколько ему никогда не найти и не нагнать.
Все эти эмоции, видимо, отразились на его лице, потому, что Ада в каком-то отчаянном порыве бросается к нему, обнимает, прижимает к груди, гладит по спутанным волосам.
- Все будет хорошо. – Шепчет ласково, тепло и нежно улыбается, - обязательно.
Оз кивает, крепко в ответ обнимая сестричку. От нее пахнет молоком и странно знакомым чуть заметным цветочным ароматом. Безариус смаргивает непрошенные слезы и неожиданно для самого себя успокаивается, улыбаясь в ответ.
- Да, - кивает он, - да.
Образ матери четко встает перед внутренним взором юноши, дополненный родным искрящимся взглядом темно-зеленых глаз, тихим, таким спокойным и ласковым голосом, безбрежно-нежными прикосновениями и такой свойственной только ей заботой…
-
-
01.12.2010 в 16:47Мне все же кажется, что момент с Адой лишний...но все же не теряется эта изящность...
Спасибо
задетный до нельзя заказчик
-
-
01.12.2010 в 16:52Я сам удивился, когда он у меня вдруг вписалась. Сама((
А вообще в манге как-то слабо прослеживается образ матери Оза, вот и вылилось в это...
Но хорошо, что заказчику понравилос.
автор
-
-
01.12.2010 в 17:08Нагрянула невольно)
Все равно спасибо) откроетесь?
-
-
01.12.2010 в 17:15Вот-вот, так и было.
Ну, можно бы было)
автор
-
-
01.12.2010 в 17:54Знакомое "личико" ^___^
-
-
01.12.2010 в 18:00